Я в последнее время часто вспоминаю свою прабабку. Не знаю почему. Она была сумасшедшей старухой и я ее никогда не любила. Но я любила то, что было с ней связано.
У Валентины Ивановны были проблемы с памятью. То, что она не помнила, она выдумывала, а то, что выдумывала в последствии становилось для нее правдой и она с каждым днем все больше путалась. Но несмотря на то, что к концу жизни она практически превратилась в ребенка и чем дальше, тем младше этот ребенок был, она никогда не была "бабой Валей", она всегда оставалась Валентиной Ивановной. Даже моя бабушка, ее дочь, всегда обращалась к ней на "Вы". Не могу точно сформулировать почему. То ли дело было в ее подавляющей воле, которая никуда не делась из-за отстуствия ясного ума, то ли еще в чем, но чувство собственной значимости не изменяло ей никогда. Мне бы оно чертовски пригодилось.
Мне было семь лет, когда меня оставляли за ней присматривать. Это была не лучшая идея на самом деле. Ну что я могла с ней сделать, если бы она вознамерилась выбежать на улицу в одной сорочке встречать якобы приехавшего сына, который о ней уже десять лет как не беспокоился? Ничего. Как-то раз я приболела и она напоила меня лекарствами. Господи, какое счастье, что я не загнулась от такой помощи! А ты попробуй возразить семидесятилетней крепкой старухе, когда ты в десять раз ее младше и в пять раз легче!
Зато у нее было множество старинных вещей. Статуэтки, причудливая посуда, светильники, кованая швейная машинка необыкновенной красоты, старые украшения. Она постоянно боялась, что кто-нибудь украдет эти вещи и прятала их, а потом не могла найти и все равно думала, что их кто-то украл.
Помню перстень с красным камнем, почерневшие от времени серьги. Статуэтки, открытки. Ночник с кремлевской башней. Металлический бокал и ручку, которые мой прадед сам сделал. До сих пор задаюсь вопросом, что это был за материал, из которого была сделана ручка. И не стекло в роде и не пластмасса. Четко помню, как рисовала этой ручкой каракули, когда еще не умела писать. Я вела "бортовой журнал" или что-то в этом роде. Кучу бумаги перепортила.
Когда она умерла, я отказалась идти на похороны. Мне было всего восемь и мне это легко простили. Как бы я хотела отказываться и дальше, но когда пришла очередь отправиться на тот свет других моих родственников, я была уже слишком взрослой, чтобы увернуться.
Все, что мне от нее осталось - ощущение полной беспомощности и раздражения от того, что я не могу заставить ее вести себя нормально. И вообще, почему именно я? Не многовато ли ответственности для семилетнего ребенка? Как вообще можно было догадаться оставить меня один на один с безумной старухой, которая неизвестно что выкинет в следующий момент?
Мне чертовски обидно на самом деле, но бабушка, которая меня с ней оставляла, тоже умерла, так что я не могу высказать ей свое возмущение. Кстати, она за несколько лет до смерти стала точно такой же, только безобидной. Так что если бы я и собралась поговорить с ней по душам, она бы все равно меня не поняла. И не факт, что вообще бы вспомнила.
Я так боюсь, что еще кого-нибудь из моих близких постигнет участь больного беспомощного человека, но, как бы эгоистично это не звучало, в первую очередь не потому, что мне жалко их, а потому, что я не хочу больше этим заниматься. И видеть этого больше не хочу.
У Валентины Ивановны были проблемы с памятью. То, что она не помнила, она выдумывала, а то, что выдумывала в последствии становилось для нее правдой и она с каждым днем все больше путалась. Но несмотря на то, что к концу жизни она практически превратилась в ребенка и чем дальше, тем младше этот ребенок был, она никогда не была "бабой Валей", она всегда оставалась Валентиной Ивановной. Даже моя бабушка, ее дочь, всегда обращалась к ней на "Вы". Не могу точно сформулировать почему. То ли дело было в ее подавляющей воле, которая никуда не делась из-за отстуствия ясного ума, то ли еще в чем, но чувство собственной значимости не изменяло ей никогда. Мне бы оно чертовски пригодилось.
Мне было семь лет, когда меня оставляли за ней присматривать. Это была не лучшая идея на самом деле. Ну что я могла с ней сделать, если бы она вознамерилась выбежать на улицу в одной сорочке встречать якобы приехавшего сына, который о ней уже десять лет как не беспокоился? Ничего. Как-то раз я приболела и она напоила меня лекарствами. Господи, какое счастье, что я не загнулась от такой помощи! А ты попробуй возразить семидесятилетней крепкой старухе, когда ты в десять раз ее младше и в пять раз легче!
Зато у нее было множество старинных вещей. Статуэтки, причудливая посуда, светильники, кованая швейная машинка необыкновенной красоты, старые украшения. Она постоянно боялась, что кто-нибудь украдет эти вещи и прятала их, а потом не могла найти и все равно думала, что их кто-то украл.
Помню перстень с красным камнем, почерневшие от времени серьги. Статуэтки, открытки. Ночник с кремлевской башней. Металлический бокал и ручку, которые мой прадед сам сделал. До сих пор задаюсь вопросом, что это был за материал, из которого была сделана ручка. И не стекло в роде и не пластмасса. Четко помню, как рисовала этой ручкой каракули, когда еще не умела писать. Я вела "бортовой журнал" или что-то в этом роде. Кучу бумаги перепортила.
Когда она умерла, я отказалась идти на похороны. Мне было всего восемь и мне это легко простили. Как бы я хотела отказываться и дальше, но когда пришла очередь отправиться на тот свет других моих родственников, я была уже слишком взрослой, чтобы увернуться.
Все, что мне от нее осталось - ощущение полной беспомощности и раздражения от того, что я не могу заставить ее вести себя нормально. И вообще, почему именно я? Не многовато ли ответственности для семилетнего ребенка? Как вообще можно было догадаться оставить меня один на один с безумной старухой, которая неизвестно что выкинет в следующий момент?
Мне чертовски обидно на самом деле, но бабушка, которая меня с ней оставляла, тоже умерла, так что я не могу высказать ей свое возмущение. Кстати, она за несколько лет до смерти стала точно такой же, только безобидной. Так что если бы я и собралась поговорить с ней по душам, она бы все равно меня не поняла. И не факт, что вообще бы вспомнила.
Я так боюсь, что еще кого-нибудь из моих близких постигнет участь больного беспомощного человека, но, как бы эгоистично это не звучало, в первую очередь не потому, что мне жалко их, а потому, что я не хочу больше этим заниматься. И видеть этого больше не хочу.
-
-
25.01.2011 в 17:49-
-
25.01.2011 в 17:57Большую часть моего детства и половину юности в семье был кто-то больной, о котором нужно было забоиться. Мои собственные нужды на этом плане меркли.
-
-
26.01.2011 в 11:10